Библиотека / Литература / Библейская история / Предисловие автора

А.П.Лопухин. Библейская история Ветхого Завета

Предисловие автора. О святой Библии.

В исторической науке в настоящее время совершает­ся необычайное движение, именно благодаря тем изуми­тельным открытиям, которые делаются на забытом пепе­лище исторической жизни древних народов востока. С то­го счастливого часа, когда историки, не ограничиваясь пером, взялись за заступы и лопаты и начали раскапывать мусор развалин в долинах Нила, Тигра и Евфрата, равно как и в других странах исторического востока, пред взо­рами исследователей открылся целый мир нового истори­ческого знания: бледные и тощие страницы истории древ­них народов чрезвычайно оживились и расширились, от­крыто было даже существование новых, совершенно неизвестных дотоле народов и монархий, знание о кото­рых пролило новый свет на всю судьбу древнего человече­ства. Но эти необычайные открытия получили еще боль­ше значения вследствие того, что они оказались в ближайшем соотношении с Библейской историей, и не только пролили в нее много нового света, уясняя часто самые темные её страницы, но и представили почти чудесное подтверждение многих библейских событий и фактов, ко­торые дотоле могли безнаказанно подвергаться критике скептицизма. Это обстоятельство чрезвычайно оживило интерес к Библейской истории, которая перестала быть сухою специальностью богословов, а привлекает теперь внимание и светских ученых историков и всего образован­ного общества всех цивилизованных народов. Интерес этот заметен и у нас; но, к сожалению, у нас он доселе еще не выходил из узких рамок кружка специалистов, и для нашего общества, собственно, доселе буквально не имеется ни одной такой общедоступной книги, которая бы могла служить руководством или введением к этой глу­боко интересной и в высшей степени поучительной облас­ти знания. Удовлетворение этой, по нашему мнению, на­сущной потребности, отчасти и имеет в виду настоящая книга.

Свое «руководство» мы предназначаем для чтения во­обще, но особенно желали бы, чтобы оно нашло доступ в среду учащегося юношества. По нашему глубокому убеж­дению, Библейская история может стать неисчерпаемым источником нравственного и высшего исторического вос­питания для всякого более или менее способного к серьез­ной умственной жизни человека. Всякая история есть вос­питательница ума и сердца и учительница мудрости; но Библейская история в этом отношении стоит выше всех других историй, потому что предмет её — центральные пункты духовной жизни человечества, и в ней раскрыва­ются глубочайшие законы всемирно-исторического разви­тия. Она яснее всего может показать, что в истории наро­дов нет ничего случайного и произвольного, что всякая по­пытка «делать историю» бессмысленна и вредна, потому что все ждет и требует «исполнения времен», которого нельзя ни приблизить, ни отдалить. Вместе с тем, она представляет ряд глубоких житейских опытов величайших характеров, которые своими добродетелями и не менее своими пороками широко раскрывают дверь в самую глубь духовной жизни человека и тем самым преподают глубочайшие уроки для всякого обладающего достаточно живым нравственным чувством для того, чтобы восприни­мать подобные поразительные опыты. Наше «руководст­во», конечно, не имеет никаких претензий на изложение Библейской истории с этой именно стороны: понимание этой стороны в ней предполагает предварительное зна­комство с начатками библейско-исторического знания, и эти-то начатки именно и предлагаем мы в своей книге, в надежде, что она может послужить руководством к про­никновению и в более глубокую область знания.

Епископ Нафанаил

А. Подразделения Библии и проблема канона

Библия — слово греческое, значащее «книги». Ставит­ся это слово по-гречески с определенным артиклем «та», во множественном числе, т.е., оно значит: «Книги с опре­деленным содержанием».

Это определенное содержание есть Божие открове­ние людям, данное для того, чтобы люди нашли путь к спасению, т.е., сделались бы способными жить общей жизнью с Богом, т.е., жизнью вечной и радостной, в люб­ви ко Творцу и друг ко другу, ко всем Богом сотворен­ным существам.

Эту цель Библии, её определенное содержание надо помнить при её изучении, так как иначе будет непонятно, почему Библия отмечает одни явления и пропускает дру­гие, отвечает на одни вопросы и молчит о других, кажу­щихся на первый взгляд столь же заслуживающими вни­мания.

Библия __ документ абсолютной совершенной прав­ды. В ней нет ни одного слова, которое не соответство­вало бы совершенной Божественной Правде. Но отечес­кая литература, вся подлинно церковная письменность и проповедь являются продолжением и развитием Библии, свидетельствами жизни Того же Духа Святого, Животво­рящего, Который глаголал Отцем во пророцех и глаголет и будет глаголать до конца веков в Святой Христовой Церкви.

Православный христианин не может «довольствовать­ся» Библией, как хочет делать протестант. Чем больше христианин будет жить Библией, тем более она сама бу­дет заставлять его себя продолжать: продумывать, прочув­ствовать, стремиться воплощать и развивать всё, что в ней заложено. Продумыванием, прочувствованием, воплоще­нием и развитием священного Божиего Закона и являет­ся жизнь всех святых Христовой Церкви, до современно­го нам о. Иоанна Кронштадского включительно.

И никогда не может православный христианин ни в чем, ни в малом, ни в большом «войти в противоречие с Библией», счесть хотя бы одно её слово «устарелым», по­терявшим силу, или тем более фальшивым, как нас хотят уверить протестантские, а иногда даже называющие себя православными, критики, враги Божиего слова. «Небо и земля мимо идут, но словеса Божии не мимо идут» (Мф. 24:35), и «скорее небо и земля прейдут, нежели одна чер­та из Закона пропадет» (Лк. 16:17), как сказал Господь.

Библия есть голос Духа Святого, но Божественный го­лос звучал чрез человеческих посредников и человечески­ми средствами. Поэтому Библия есть книга, имеющая и земную свою историю.

Она явилась не сразу. Писалась она многими людьми в течение длительного периода на нескольких языках в разных странах.

Разделяется Библия на Ветхий и Новый Заветы. В Но­вом Завете — совершение и полнота всей Божественной Правды, в Ветхом Завете — подготовительное, педагогиче­ски неполное раскрытие её.

Человеческая природа искривлена грехом, вошедшим в нее падением прародителей и возросшим в дальнейших поколениях бесчисленными личными согрешениями лю­дей. Для того, чтобы подготовить испорченное человечест­во к принятию Сына Божия и Его Божественного полно­го Закона, нужен был внимательнейший заботливый про­цесс. Его-то и совершает Господь в Ветхом Завете.

Само появление Ветхого Завета, дарование первона­чального Божиего Откровения на горе Синайской — это уже очень значительный этап, в свою очередь подготовлен­ный заботливым процессом Божиего отбора в человечес­ком роде и воспитанием этого отбора.

Первоначально, Богом — Моисею была дана лишь первейшая часть Библии, так называемая Тора, т.е. Закон, заключенный в пяти книгах — Пятикнижие. Эти книги: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второза­коние.

В течение длительного времени только это, т.е. Пяти­книжие-Тора и было в полном смысле слова Священным Писанием, словом Божиим для Ветхозаветной Церкви, хо­тя тотчас же вслед за Торой почти одновременно с послед­ними строками её явились и первые строки иных, из пер­воначального Божиего Закона органически вытекающих, писаний. Книга Иисуса Навина начала писаться в тот са­мый почти момент, когда заканчивалось писание Второза­кония. Книга Судей продолжает книгу Иисуса Навина, книги Царств продолжают кн. Судей. Паралипоменон, т.е. Летописи дополняют книги Царств, книги Ездры и Неемии являются продолжением книг Царств и Паралипоменона. Книги Руфь, Есфирь, Иудиф и Товит рисуют отдельные эпизоды истории избранного народа. Наконец, книги Маккавейские заканчивают повествование об ис­тории Израиля и доводят ее до порога цели, до порога пришествия Христова.

Так является следующий за Законом, второй отдел Священного Писания, называемый Историческими книга­ми, в узком смысле слова. Священной Историей.

И в книгах Исторических встречаются вкрапленными отдельные поэтические творения: песни, молитвы, псал­мы, а также поучения (см. напр. Бытие 40 гл., Исх. 15 гл., многие места Второзак., Суд. 5 гл., 2 кн. Царств 1 гл. 19 ст. и далее, Товита 13 гл. и пр. т.п.). В более поздние вре­мена песни и поучения выросли в целые книги, составля­ющие третий отдел Библии — Учительные книги, по-ев­рейски Кетубим. К этому отделу относятся: книга Иова, Псалтирь, Притчи Соломоновы, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломонова, Премудрость Ии­суса сына Сирахова.

Наконец, творения свв. пророков, действовавших сре­ди Еврейского народа по Божиему велению после разделе­ние царства и после пленения Вавилонского, составили чет­вертый отдел Священных книг — книги Пророческие, по-еврейски называемые Небиим. В этот отдел включаются: книга прор. Исаии, прор. Иеремии, Плач Иеремии, Послание Иеремии, книга прор. Варуха, книга прор. Иезекииля, книга прор. Даниила и 12 малых Проро­ков, т.е. Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, На­ума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии и Малахии.

Такое деление Библии на книги Законодательные, Ис­торические, Учительные и Пророческие было применено и к Новому Завету, где Законодательными книгами являют­ся Евангелия, Исторической книгой — Деяния Апостолов, Учительными книгами — Послания свв. Апостолов и Про­роческой книгой — Откровение св. Иоанна Богослова.

Кроме этого деления мы часто еще слышим о делении Священного Писания Ветхого Завета на книги Канониче­ские и книги Неканонические.

Чтобы выяснить этот вопрос, нам надо вернуться к нашим словам о том, что первоначально только Тора — Закон, т.е. пять книг Моисеевых были в полном смысле слова Священным Писанием, Законом для Ветхозаветной Церкви.

Остальные книги, включаемые ныне в Библию, были для древнего благочестивого еврея таким же продолжени­ем Закона, его развитием, но не его частью, как для нас творения мужей апостольских, свв. отцев, жития святых, патерики, вплоть до творений таких современных писате­лей, как Феофан Затворник, о. Иоанн Кронштадский, ми­трополит Антоний.

В таком положении отношение к Священным книгам в древнем Израиле сохранялось до эпохи возвращения из Вавилонского плена. Отделившиеся в это время от Иуде­ев самаряне принимают в качестве Св. Писания только Пятикнижие Моисеево, хотя и знают в качестве назида­тельных книг некоторые и другие книги Библии.

Усвоив эту справку, мы яснее поймем, как возник во­прос о каноне Ветхозаветной Церкви, т.е. вопрос о том, какие именно из писаний должны пользоваться столь вы­соким авторитетом, чтобы быть поставленными рядом с Синайским Законом, а какие нет. Ведь и для нас некото­рые творения церковных писателей более авторитетны, а другие менее. Это особенно верно в отношении поздней­ших, менее прославленных святостью писателей.

Вопрос о каноне, т.е. о том, какие из благочестивых писаний могут почитаться подлинно Богодухновенными и быть поставленными наряду с Торой, занимал Ветхозаветную Церковь в течение последних столетий пред Рожде­ством Христовым. Но Ветхозаветная Церковь канона не установила, хотя и сделала всю подготовительную для то­го работу. Один из этапов этой подготовительной работы отмечает 2-я книга Маккавейская, говоря, что Неемия «составляя библиотеку, собрал сказания о царях и проро­ках, и о Давиде и письма царей» (2:13). В еще большей степени подготовил установление канона священных книг выбор книг для перевода 70 толковников торжественно соборно совершенный Ветхозаветной Церковью.

И то и другое событие с некоторым правом можно было бы считать установлением канона, если бы мы име­ли список книг, какие в качестве священных собрал пра­ведный Неемия или какие избрали для перевода Богоизб­ранные толковники. Но точного списка ни для того ни для другого события мы не имеем.

Разделение между признанными и непризнанными, каноническими и неканоническими было установлено иу­дейской общиной лишь после отвержения Христа Спаси­теля вождями иудейского народа, после разрушения Ие­русалима, на грани I-го и II-го века по Рождестве Христо­вом, собранием иудейских раввинов в гор. Иамнии в Палестине. Среди раввинов наиболее выдающимися были рабби Акиба и Гамалиил Младший. Ими был установлен список в 39 книг (которые они искусственно свели в 24 книги, соединив в одно книги Царств, книги Ездры и Неемии и 12 книг малых пророков, по числу букв еврейско­го алфавита), который был принят иудейской общиной и введен во все синагоги. Этот список и является тем «ка­ноном», в соответствии с которым книги Ветхого Завета называются каноническими или неканоническими.

Конечно, такой канон, установленный иудейской об­щиной, отвергшей Христа Спасителя, и потому перестав­шей быть Ветхозаветной Церковью, потерявшей всякое право на то Божие наследие, каковым является Священ­ное Писание, такой канон не может быть обязательным для Церкви Христовой.

Тем не менее, Церковь считалась с Иудейским кано­ном, например, список священных книг, установленный Поместным святым Собором Лаодикийским, составлен явно под влиянием Иамнийского списка. Список этот не включает ни Маккавейских книг, ни Товита, ни Иудифи, ни Премудрости Соломоновой, ни третьей книги Ездры. Однако, и этот список не вполне совпадает со списком иу­дейского канона, так как список Лаодикийского Собора включает книгу пророка Варуха, послание Иеремии и 2-ю книгу Ездры, исключаемые иудейским каноном. (В Новом Завете Лаодикийский Собор не включил в канон Откро­вение св. Иоанна Богослова).

Но в жизни Церкви Лаодикийский канон не получил преобладающего значения. При определении Своих свящ, книг Церковь руководствуется в гораздо большей степени 85-м Апостольским правилом и Посланием Афанасия Ве­ликого, включающими в состав Библии в Ветхом Завете 50 книг и в Новом Завете 27 книг. На этот, более широкий выбор, оказал влияние состав книг перевода 70 толковников. Впрочем, и этому выбору Церковь подчинилась не бе­зусловно, включив в свой список и книги, появившиеся позднее перевода 70, например, книги Маккавейские и книгу Иисуса сына Сирахова.

Что так называемые «неканонические» книги Цер­ковь приняла в свою жизнь свидетельствуется тем, что в богослужениях они употребляются совершенно так же, как и канонические и, например, книга Премудрости Со­ломоновой, отвергаемая иудейским каноном, является на­иболее читаемой из Ветхого Завета за богослужениями.

2-я глава Премудрости Соломоновой так пророчески ясно говорит о страданиях Христовых, как может быть ни одно другое место в Ветхом Завете, кроме пророка Иса­ии. Можно заподозрить, что это обстоятельство и явилось причиной, почему раввины в Иамнии отвергли эту книгу. Христос Спаситель в Нагорной проповеди приводит, хотя и без ссылок, слова из книги Товита (ср. Тов. 4:15 с Мф. 7:12 и Лк. 6:31; Тов. 4:16 с Лк. 14:13), из книги сы­на Сирахова (ср. 28:2 с Мф. 6, 14 и Мр. 2:25), из книги Премудрости Соломоновой (ср. 3:7 с Мф. 13:43). Ап. Ио­анн в Откровении берет и слова и образы книги Товита (ср. Отк. 21:11—24 с Тов. 13:11—18). У апостола Павла в посланиях к Римлянам (1:21), к Коринфянам (1 Кор. 1:20—27; 2:7—8), к Тимофею (1 Тим. 1:15) есть слова из книги прор. Варуха. У ап. Иакова очень много общих фраз с книгой Иисуса сына Сирахова. Послание к Евреям св. ап. Павла и книга Премудрости Соломоновой так близки друг к другу, что некоторые умеренно отрицательные критики считали их творением одного и того же автора.

Все бесчисленные сонмы христианских мучеников первых веков вдохновлялись на подвиг святейшим приме­ром мучеников Маккавейских, о которых повествует 2-я книга Маккавейская.

Б. Язык Библии.

Священное Писание в оригинале написано на трех языках: на еврейском, на арамейском и на греческом.

На еврейском написана большая часть Ветхого Заве­та. На арамейском языке написаны в Ветхом Завете 2—8 главы книги прор. Даниила, 4—8 главы 1 книги Ездры и книга Премудрости Иисуса сына Сирахова, а в Новом За­вете Евангелие от Матфея. На греческом языке в Ветхом Завете написаны 2-я и 3-я книги Маккавейские и весь Новый Завет, кроме Евангелия от Матфея. Кроме того, и Евангелие от Матфея и все книги Ветхого Завета не при­знаваемые иудейским каноном, сохранились лишь на гре­ческом языке, а в еврейском или арамейском подлинни­ке утрачены.

Первым известным нам переводом Священного Пи­сания был перевод всех книг Ветхого Завета с еврейского на греческий, совершенный так называемыми 70 (точнее 72) толковниками в III веке до Р.Х.

Димитрий Фаларей, ученый вельможа эллинистичес­кого египетского царя Птоломея Филадельфа задался целью собрать в столице своего государя абсолютно все су­ществовавшие тогда во всем мире книги. Иудея в это вре­мя (284—247 гг. до Р.Х.) была в подчинении у египетских царей, и Птолемей Филадельф приказал иудеям прислать в Александрийскую библиотеку все существовавшие у них книги, приложив к ним греческий перевод с них. Вероят­но, никто из современников не понимал, что это типич­ное для библиофилов стремление царя и его вельможи со­ставить наиболее полную коллекцию книг будет иметь та­кое важнейшее значение в духовной жизни человечества.

Иудейские первосвященники отнеслись, конечно, под воздействием Духа Святого, к этой задаче с чрезвычайной серьезностью и сознанием ответственности. Несмотря на то, что к этому времени фактически весь еврейский народ сосредоточился в одном колене иудином, и иудеи смело могли бы взять на себя одних выполнение пожелания еги­петского царя, однако вполне справедливо и свято желая, чтобы в таком деле приняла бы участие вся Ветхозаветная Церковь, весь Богоизбранный Израиль, духовные вожди еврейского народа установили пост и усиленную молитву во всем народе и призвали все 12 колен Израилевых из­брать по 6 человек толковников, т.е. переводчиков от каж­дого колена, чтобы они совместным трудом перевели Свя­щенное Писание на греческий язык — язык всех племен и народов тогдашнего времени.

Этот перевод, явившийся, таким образом, плодом со­борного подвига всей Ветхозаветной Церкви, получил на­звание Септуагинты, т.е. Семидесяти, и сделался для православных христиан самым авторитетным изложением Священного Писания Ветхого Завета.

Значительно позднее (по-видимому, около I-го в. до Р X. для ветхозаветной части Священного Писания и око­ло начала II-го по Р.Х. для новозаветной его части) явил­ся перевод Священного Писания на арамейский язык, т.н. Пешитта, который во всем важнейшем совпадает с пере­водом Септуагинта.

Для Сирийской Церкви и для всех Восточных Церк­вей, связанных с Сирийской, Пешитта также авторитетна как для нас Септуагинта, и во всяком случае эти два пе­ревода, а для западных еще и перевод, сделанный св. Ие­ронимом т.н. Вульгата (что по-латыни значит совершенно то же, что по арамейски Пешитта — «простой») почита­ются гораздо более авторитетными, чем еврейский под­линник.

Это может показаться странным, и мы постараемся разъяснить это.

Ко времени Христа Спасителя древнееврейский язык, на котором написан Закон и большинство прочих книг Ветхого Завета, был уже языком мертвым. Еврейское на­селение Палестины говорило языком общим тогда для всех семитических племен Передней Азии — арамейском. Христос Спаситель тоже говорил на этом языке. Те не­многие слова Христовы, которые свв. евангелисты приво­дят в буквальной передаче, «талифа куми» (Мр. 5:41), «авва», в обращении Господа к Богу-Отцу (Мр. 14:36), предсмертный вопль Господа на кресте «Елои, Елои, ламма савахфани» (Мр. 15:34) — все это арамейские слова. (В Евангелии от Матфея слова «Елои, Елои» — Боже Мой, Боже Мой — приведены в древнееврейской форме «Или, Или», но вторая половина фразы в обоих Евангелиях дана в арамейском языке).

Когда же в течение 1-го и II-го веков после бурь Иу­дейской войны и восстания Бар-Кохбы, прекратилось су­ществование и малых общин иудео-христиан, тогда Свя­щенное Писание на еврейском языке совершенно исчезло из христианской среды. Воле Божией угодно оказалось, чтобы отвергшая Его и тем изменившая своему основно­му предназначению иудейская община получила иное на­значение, оказавшись единственной хранительницей Свя­щенного Писания на исконном языке и, вопреки своей воли, стала свидетельницей, что все то, что говорит Хрис­това Церковь относительно древних пророчеств и прооб­разов о Христе Спасителе и о Божием Отеческом приуготовлении людей к принятию Сына Божия, не измышлено христианами, но является подлинной, многогранно ут­вержденной истиной.

Когда после многих веков раздельного существования в разных, и, притом, насмерть враждующих кругах Свя­щенного Писания в греческом и арамейском переводах и в переводах с греческого и арамейского с одной стороны, и еврейского подлинника с другой стороны, они были приведены к сличению, оказалось, что во всем сколько-ни­будь главном, за редкими исключениями, оно тождествен­но. Перед лицом миллионоустой клеветы, которую во все века, а в наше время особенно, воздвигали и воздвигают враги после Божиего слова, это согласие является свиде­тельством того, как злостно недобросовестна клевета, как бережно любовно сбережен священный Текст Божествен­ных слов, как достославно оправдало человечество Божие доверие, вручившее абсолютную Правду в попечение не­мощным и ограниченным человеческим силам.

Но если тексты во всем главном так совпадают, то по­чему для православных христиан все-таки остается более авторитетным греческий или арамейский перевод, а не ев­рейский подлинник.

Потому что греческий и арамейский переводы в Церк­ви Христовой хранились от порчи Божиею благодатью и благодатным человеческим подвигом, а еврейский текст в еврейской общине сберегался техническими приемами.

Когда строки Библии переписывались христианскими писцами, то и сам писец, будучи чадом Церкви, участни­ком Церковной Божественной жизни, ведающим Истину, не делал важной ошибки в переписываемом тексте, и слу­шатели этого текста, которым передавал он переписанную книгу, не мог ли оставить без внимание чего-либо искажа­ющего смысл священных слов, к которым Церковь так внимательна.

В еврейской же общине текст переписывался еврея­ми, не ведающими полноты Истины. Многие строки Биб­лии, говорящие о грядущем Христе или о иных Таинствах Христианской веры были им непонятны, и ни сами они, делая при переписывании ошибки, не могли быть остановленными правильным пониманием текста, ни их слу­шатели иудеи не могли их исправить. Утратившая благодатность, иудейская община не имела органического жи­вого корректива для исправление доверенного ей текста, какой имела и имеет Христова Церковь. Поэтому в деле сохранения священного текста иудеи были предоставлены только природным человеческим средствам, которым свойственно ошибаться.

Иудейская община ясно, мучительно сознавала это, и видя как с каждым веком, с каждым поколением умно­жаются списки, ошибки, недосмотры в священном тексте и как оказывается невозможным судить о верности того или другого разночтения, чтобы предотвратить с ужасом предвидимую полную порчу текста Священного Писания, она решилась на удивительное гигантское предприятие.

В течение первых веков христианства иудейские книжники, называемые массоретами, т.е. хранителями традиции, изъяли из всех синагог во всем мире все спис­ки священных книг и заменили их собственными, перепи­санными строго точно и многократно проверенными из буквы в букву самими массоретами. В дальнейшем же ни одна книга Священного Писания не могла быть дана в си­нагогу под страхом херема, т.е. проклятия, без того, что­бы двенадцать книжников не сверили ее по букве с налич­ными текстами. Так земными человеческими мерами обеспечивал ветхий Израиль ту неповрежденность, непо­движность текста Священного слова, которую Церкви Своей Господь дает благодатно туне.

Степень неподвижности синагогального массоретского текста изумительна. Когда в конце XIX века были обна­ружены книги евреев центрального Китая, живших от­дельной от прочего еврейства жизнью с IV или V века, то оказалось, что в существовавших у них книгах (Тора, Про­роки и Псалмы) обнаружилось лишь 16 разностей в бук­вах с европейскими синагогальными текстами.

Однако всё же назвать эту неповрежденность абсо­лютной нельзя. Достигнута лишь неподвижность текста, но те ошибки, которые уже были к моменту реформы массоретов, не только не были исправлены, но, наоборот, оказались запечатленными их реформой, некоторые же искажения были намеренно введены массоретами, чтобы уменьшить ясность пророческих предречений о Христе Спасителе.

Из этих последних укажем, прежде всего, на знаме­нитое изменение массоретами 14-го стиха 7-й главы про­рочества Исаии «се Дева во чреве приимет и родит сына». Зная, что это место наиболее излюблено христианами и лучше всего свидетельствует о пренепорочном Рождестве нашего Господа, массореты при проведении своей рефор­мы, во все еврейские тексты, по всему миру поставили вместо слова «Ветула» — Дева, слово «альма» — молодая женщина. На это в свое время древние христианские апо­логеты резонно возразили еврейским толкователям: «ка­кое же знамение, о котором тут говорит пророк Исаия, было бы в рождении сына от молодой женщины, если это является повседневным обыкновением»..Из сказанного ясно, почему Церковь еврейскому ори­гиналу в качестве авторитетнейшего текста Священного Писания предпочитает переводы Септуагинты и Пешитты, из которых первый имеет еще и то преимущество, что и создан он был, как мы указывали, по вдохновению Ду­ха Святого соборным подвигом Ветхозаветной Церкви.

Из дальнейших переводов необходимо указать на древние переложения Священного Писания на арамейский язык, т.н. таргумы, т.е. толкования.

Когда древнееврейский язык вышел у иудеев из упо­требления, и его место занял арамейский язык, раввины должны были для толкования Писания в синагогах пере­ходить на этот последний язык. Но они не хотели полно­стью оставить драгоценное наследие отпев — подлинник Божиего Закона, и поэтому, вместо прямого перевода вве­ли чтение Священного Писания в еврейском подлиннике при разъяснительном толковании на арамейском языке. Эти толкования и называются таргумами.

Самыми древними и знаменитыми из таргумов явля­ются таргум Вавилонский, составленный в I в. до Р.Х. не­ким раввином Онкелосом на все Священное Писание и таргум Иерусалимский, несколько более поздний, припи­сываемый Ионафану бен Узиелю, составленный только на Тору. Есть еще и другие таргумы, гораздо более поздние. Хотя оба древнейшие таргумы и появились до массоретской реформы, но текст, истолковываемый ими, почти совпадает с массоретскими, во-первых, потому что вышли таргумы из той же раввинистической среды, из которой вышли и массореты, а во-вторых, потому что текст таргу­мов (дошедших до нас лишь в позднейших списках) под­вергся обработке массоретов.

В этом отношении очень важен для нас т.н. Самарянский таргум, который составлен в X—XI веках, но который в основу свою берет для истолкования не массоретский, а домассоретский еврейский текст, во многом совпадающий с текстом Септуагинты.

В нашей русской Церкви мы имеем легко под рукой в первоклассных переводах обе вариации Священного Пи­сания: церковно-славянский перевод сделан с Септуагин­ты, а русский синодальный — с еврейского текста.

Первоначальный перевод на церковно-славянский язык Священного Писания сделан был свв. равноапостоль­ными братьями Кириллом и Мефодием, но до нашего вре­мени от их перевода дошли только те части Ветхозаветно­го текста, которые заключаются в богослужебных чтениях, т.н. паремиях. Полной же Библии, перевода свв. братьев, до нас не дошло ни одной. В XVI веке при начавшейся борьбе Церкви с ересью жидовствующих обнаружилось, что во всей России нет нигде полной Библии. Поэтому ар­хиепископ Геннадий Новгородский приказал заново сде­лать перевод священных книг с греческого. Этот перевод со многими исправлениями и переработками и дошел до нас в современной церковно-славянской Библии.

Русский же перевод Библии сделан с еврейского в XIX веке. Впрочем, в хороших синодальных изданиях наиболее важные разночтения с Септуагинтой отмечены, и перево-ды с греческого поставлены в текст в скобках. Издания же Библейского общества делаются исключительно с еврей­ского текста без вариаций с греческого.

Почти одновременно с церковно-славянским перево­дом (даже позднее его) был сделан перевод Св. Писания на арабский язык Саадием Гаоном аль Фаюмом (в начале X в.). Этот перевод сделан с Пешитты.

Столь поздняя дата перевода Св. Писания на арабский язык объясняется тем, что арамейский язык, получивший свое позднейшее окончательное оформление в Пальмире среди североарабских племен, был до времени нашествия магометан литературным языком для всех северных арабов и сирийцев, понятным даже и для простого народа. Маго­метанским завоеванием был принесен на север язык юж­ных арабов, от которого и произошел современный араб­ский язык, но арабы и сирийцы-христиане еще долго упо­требляли в свой церковной жизни арамейский язык, драгоценный тем, что на нем говорил Христос.